Мне кажется, что придет время, и мы все будем вспоминать о своей работе в Свято-Владимирской школе, как о самом счастливом периоде нашей жизни.
Рассказывает протоиерей Алексей Уминский
Идея создать православную школу принадлежала всецело отцу Сергию Романову. Это были времена застоя, когда ни о каких воскресных школах, даже каких-то занятиях с детьми не могло быть и речи. Но советская власть уже была на последнем издыхании. И так случилось, что вокруг о. Сергия, тогда еще молодого священника, стала собираться молодежь. Несмотря на то, что его постоянно переводили из прихода в приход, была возможность и исповедоваться, и слушать проповеди, и общаться друг с другом в приходе. Вскоре вокруг о. Сергия собралась община людей с детьми, много молодежи. Однажды мы поехали в лагерь под Вологду, где жили в приходе у одного священника. После того, как мы там побывали, в деревню нагрянула милиция, священнику, который принимал наш лагерь, запретили служение на несколько лет, а отца Сергия перевели в другой приход, в храм Владимирской иконы Божией Матери в селе Виноградово.
Казалось бы, все должно пойти прахом, но получилось наоборот — этот первый опыт помог всем сплотиться, стать немного умнее и осторожнее. Приход в Виноградово быстро вырос, появилась потребность встречаться вне храма. Обычно после Литургии люди собирались по квартирам, обедали, молились и занимались с детьми. Это были первые, можно сказать, подпольные воскресные школы. С детьми готовили праздники на Рождество и на Пасху, ставили спектакли, проводили небольшие занятия. Именно тогда, в этих приходских занятиях, была заложена основа будущей школы.
Как только появилась возможность это делать открыто, когда о. Сергий уже получил храм св. князя Владимира, батюшка организовал гимназию.
У истоков создания православной гимназии вместе с о. Сергием стояла первый ее директор Светлана Васильевна Козлова. Одаренный, цельный человек, кандидат философских наук, психолог, она возглавляла партийную организацию своего предприятия, но, придя к вере, вышла из партии. В те годы такой шаг был весьма небезопасен.
В 1985 году Светлана Васильевна приходит в храм. Последние 14 лет ее жизни неразрывно связаны с жизнью прихода храма св. князя Владимира.
Лето 1986 года она провела со своими двумя младенцами и шестью отроковицами в деревне Ломаниха Вологодской области. Надо ли говорить, как сложен деревенский быт в сарае с печкой на улице? А дети — городские, капризные. Нет-нет да и нагрянет милиция, прознавшая, что поблизости где-то религиозная община. Только заслышав мотор, Светлана подхватывала детей и бежала скрываться в лес.
Зимой 1986 года писала пьесы, рассказы для Рождественских и Пасхальных детских праздников, а затем и ставила их. Эти пьесы переиграло не одно поколение детей.
1988 год, деревня Скорбежево. Господь и здесь помогает ей. Она находит продающиеся в деревне дома, покупает их для прихода и устраивает в них детский лагерь уже с большим количеством детей, и, конечно, с большими трудностями и искушениями.
В 1991 году Светлана Васильевна организует начальную гимназию и детский сад. Какой стойкостью и смелостью надо было обладать, чтобы в годы отнюдь не доброжелательного отношения к православному образованию, решиться на создание подобной школы и возглавить ее. Необходимо было в сложнейших отношениях с правительственными чиновниками строить православную школу: без опыта, без денег, без преподавателей. Это стало делом ее жизни.
Светлана Васильевна сама прошла по всем инстанциям, сама доказывала и сама добивалась успехов, которые казались чудом и были настоящим чудом. Только истинная вера и благодать Божия, которые ее всегда укрепляли, помощь духовника, поддержка соратников и единомышленников помогли ей создать то, что сейчас называется Свято-Владимирской общеобразовательной православной школой.
Сначала были организованы детский сад и начальная школа в помещении детского сада в Коломенском, а в 1992 году на Велозаводской улице открывается старшая гимназия. Затем Светлана Васильевна добивается ее перевода в Зачатьевский монастырь. Нелегкие времена, проведенные в нем, живы в памяти прихожан.
И, наконец, гимназия обрела "свой дом" за стенами Ивановского монастыря. Кроме налаживания учебного процесса, ремонта обветшавших зданий и решения многих других проблем Светлана Васильевна ежедневно приходила к стенам закрытого монастырского Собора и читала акафист св. Иоанну Предтече, под покровом которого нашла приют гимназия. В гимназии можно было увидеть ее, склоненной над Евангелием и читающей провинившемуся ученику слова, объяснявшие его проступок.
Всего два года она была директором нашей школы. Сил не хватило, и здоровье, о котором она менее всего думала, иссякло. Она ушла из жизни еще молодой, полной духовных сил и творческих замыслов. В нашей памяти она сохранится как образ целеустремленного, всегда готового к жертвенному служению педагога с Евангелием в руках и сердце.
Рассказывает Светлана Андреевна Сидоренко
преподаватель английского языка
Свято-Владимирская общеобразовательная православная школа. Сейчас уже многим непонятно, как странно, непривычно звучали эти слова в самом начале, как теперь говорят, "романтических 90-х". Время перемен, разочарований и надежд. После долгих лет государственного атеизма появилась возможность открыто исповедовать свои убеждения. Мало у кого была уверенность, что это всерьез и надолго. Надо было спешить, чтобы успеть потрудиться во благо России, православия, нашей чудом сохранившейся Церкви.
В 1992 году, когда Светлана Васильевна предложила мне поработать учителем английского языка в начальной православной школе, — это было счастье. Не возникло никаких сомнений, никаких мыслей кроме одной: "Наконец-то я могу что-то серьезное сделать для своей Церкви!"
Я не была ранее знакома ни с кем, из своих будущих коллег и друзей. До этого времени большинство верующих объединялось вокруг своих священников, образовывая довольно замкнутые круги общения. Среди них было много интеллигентных, образованных людей. Честно говоря, такой концентрации талантливых, творческих, бескорыстных и патриотичных людей я ни ранее, ни позже не встречала. Именно из этой среды и были наши первые учителя, администрация, школьное священство.
Начальная школа размещалась тогда недалеко от станции метро "Коломенская" в помещении детского сада № 623. Там же была организована пятидневная православная группа детского сада. Для меня, не москвички, это было очень важно. Мы с моим 5-летним сынишкой приезжали на электричке и метро из Жуковского утром во вторник и уезжали в четверг вечером. Я как сейчас вижу эти разбитые, грязные электрички, озлобленных людей, и слышу голосок сынишки: "Мам, а если бы у нас было больше денег, мы бы каждому нищему давали по рублю!". Работа была абсолютно новая, опыта у всех без исключения — никакого. Только желание — все, что знаем, умеем и можем, — отдать делу христианского православного образования. Но одного желания недостаточно. Процесс становления школы был непрост. Порой сталкивались мнения, подходы, возникали недоразумения. Приходилось по ходу дела перестраиваться, набираться опыта работы.
В нашей школе сразу было принято ввести в образовательный процесс элементы православной церковной культуры: это и оформление классных комнат, и молитвы, и еженедельный общешкольный молебен, и школьные, а точнее, гимназические литургии. Во время трапезы читали духовную литературу или слушали духовные песнопения.
Особое внимание уделялось не просто воспитанию и образованию в светском понимании, а становлению личности, духовно-нравственному облику учащихся. Мы все учились — и дети, и родители, и педагоги. Я проработала в начальной школе до 1996 года. И это была не рутинная работа, а скорее, служение. Так учили нас наши священники, так относились к делу и мы сами.
Рассказ продолжает о. Алексей
Младшая школа жила своей вполне благополучной жизнью в Коломенском, а для занятий старшей гимназии пришлось искать новое помещение.
Светлана Васильевна нашла школу на территории Зачатьевского монастыря. Это была 36 московская школа, которой сейчас уже не существует, она разобрана по кирпичику. Директор, проявив симпатию и к Светлане Васильевне лично, и, наверное, к нашему общему делу, дала возможность во вторую смену занимать классы и проводить там уроки. Одновременно за небольшие деньги нам сдали в аренду часть помещения, в котором раньше располагалась, по-моему, группа продленного дня, но из-за аварийного состояния заниматься там стало небезопасно: три комнаты бывшей коммуналки со старинным санузлом и приличного размера коридором.
В них мы могли проводить занятия в первую смену, хотя условия были просто "катакомбные". Конечно, провели элементарный косметический ремонт, сделали перегородки между классами, но потолок оставался в аварийном состоянии, и сверху на нас постоянно падала штукатурка. Вместо досок писали на кусках оргалита, вместо парт тоже было что-то невообразимое. Из-за слабого отопления зимой приходилось заниматься в верхней одежде. 
Столовой не было, и вообще — никаких условий, чтобы нормально накормить детей. Эту заботу взяла на себя преподавательница и одновременно воспитательница Нина Борисовна, дай ей Бог здоровья. Она очень много сил отдала школе, и ее заслуга больше даже не столько, как учителя, сколько, как воспитателя и доброй "кормящей мамы". Даже когда у нее не было уроков, она все равно оставалась в школе и за время уроков делала всем бесконечные бутерброды, кипятила чайники, чтобы дети во время перемен могли отогреться горячим чаем и немного подкрепиться.
Раздевалки тоже не было, все было набросано: куртки, сумки валялись вперемешку, но за это время я не помню в школе ни одного случая воровства.
Условия были очень непростые, но, тем не менее, это всех сплачивало. Мы жили общим духом. Детей было много, может быть не 120, как сейчас, а 80, но всегда были все классы.
Причем у Светланы Васильевны была такая, можно сказать, "страсть" — принимать в школу бедненьких, убогоньких и обездоленных. Поэтому учителю в классе приходилось иметь дело и со способными детьми, и, одновременно, с детьми очень странными, нуждающимися в коррекции. Наверное, только благодаря тому, что сама атмосфера школы была особенной, очень доброй и благожелательной, даже дети, нуждающиеся в специализированной школе, все-таки находили у нас свое место.
Я не могу сказать, что в тот период идеей школы было — дать хорошее образование. Тогда идеей школы была — сама школа, создать ее и как-то осуществить на практике. В ней работали люди с хорошим образованием, но никто не ставил цели — научить. Педагоги пришли из советской школы, и все делалось именно наперекор советской школе. Не умеет мальчик красиво писать, ну и ладно… Ничего, что девочка плохо учится… главное — мы все православные. Таков был девиз школы. Это было одновременно и хорошо, и плохо, но, тем не менее, школа существовала. Я помню учителей, которые в низком поклоне замирали перед учениками, смиренно прося у них прощения за то, что сделали им замечания или поставили двойку. Было много, может быть, немного напыщенного или театрального, но это было рождение какой-то новой жизни.
Когда же школа стала существовать в более нормальных, человеческих условиях, когда появились классы, парты, школьно-урочная система, звонки, перемены, и весь строй административной школьной жизни, тогда соответственно была поднята и планка, в том числе и разными органами образования. И нам самим стало важно, чтобы наша школа была не приютом, а хорошей школой, которая давала бы если не элитное, то, по крайней мере, стабильное образование. И тогда многие дети, которые раньше в школе уживались, в новых условиях не смогли в нее вписаться. Хотя всеми учителями делалось максимум усилий, чтобы сохранить атмосферу, которая была в начале, но неизбежно что-то теряется. Но что-то и приобретается, что-то преображается…
В этот момент начинал уже действовать Зачатьевский монастырь, появились первые монахини и послушницы под руководством игуменьи Иулиании. Монастырю были переданы только несколько развалившихся помещений, но они взяли на свое попечение несколько одиноких старух, за которыми очень благоговейно ухаживали. Для наших старших девочек тоже появилась прекрасное дело: они ходили после уроков в монастырь, читали этим старушкам какие-то благочестивые святоотеческие поучения или жития святых. Таким образом, жизнь монастыря была тесно связана с жизнью нашей школы до того момента, пока не произошло историческое событие, и мы не получили помещение в Ивановском монастыре. Это был 1994 год. 
Сначала мы получили только подвал, где сейчас находится библиотека. Из одного "подземелья" мы переместились в другое, но уже в свое.
В течение нескольких лет мы по милости Божией полностью заняли эти помещения. Хотя борьба с фабрикой Красной Армии была очень долговременной и тяжелой. Я помню арбитражные суды, в которых участвовал вместе с отцом Сергием, хотя по-человечески у нас были с ними нормальные отношения.
Помещение нам оставили в ужасном состоянии. Сейчас это вспоминается, как страшный сон, а тогда это была реальность, все относились естественно к тому, что проваливается пол, нет канализации, отопления… но все было хорошо и весело.
Нельзя не вспомнить Игоря Николаевича Жукова, который по натуре был не столько прораб и завхоз, сколько "художник". Он старался, как умел, как давалось ему от Бога, но всегда это было очень хорошо, запущенные помещения с минимальными затратами приводились хоть в какой-то божеский вид. Сначала мы начали благоустраивать старшую школу, все сделали по-новому.
Но вот что интересно: как только внешнее благополучие становится привычным, мы перестаем замечать его. И при этом с ростом благополучия, некая духовная атмосфера начинает убывать. В те годы всегда чего-то не хватало, например, каждый месяц не хватало денег на зарплату учителей. Я помню удивительные моменты и чудеса, которые происходили всегда в день зарплаты, когда понимаешь, что платить нечем, но она каким-то образом всегда набиралась.
Многие родители не могли платить за школу, но старались как-то участвовать в ее жизни: своим трудом, присутствием в школе, постоянной помощью. Сейчас, конечно, большинство родителей вполне обеспечены, могут спокойно оплачивать учебу своих детей, но привлечь кого-то к настоящей школьной общей жизни, в которой и родители и учителя что-то вместе делают, очень стало трудно. А раньше это была нормой жизни. 
Помню, как однажды я нашел неизвестно откуда взявшиеся три тысячи долларов: они просто появились чудесным образом в сейфе. Нам надо было найти деньги на ремонт, пришло время платить, а нечем… Я открыл сейф, а там лежит 3,5 тысячи долларов. Мы с Игорем Николаевичем даже не слишком удивились, потому что вся жизнь тогда была на грани чуда. Понимаешь, что ты ходишь по водам, и то, что у тебя получается, — это не потому, что ты что-то умеешь делать, ничего ты делать не умеешь, а потому что, видимо, нужно сейчас Богу, чтобы так случилось. Если уж попались такие люди, как мы с Игорем Николаевичем, значит надо как-то работать с этими людьми… А по-другому мы деньги и не могли достать.
Вот таким образом и складывалась наша школьная жизнь, с гимназическими Литургиями, поездками, праздниками, с конфликтами, какими-то шалостями; с желанием наших детей попробовать "почем фунт лиха", с какими-то даже тяжелыми вещами, с отчислением ребят, которых было очень жалко, но и такое происходило… Много было прекрасных учителей, отдававших себя до конца. И на этом, может быть, некоторые и сломались, потому что это была тяжелая и часто непосильная работа за гроши. Но вот выжили и живем, слава Богу.
Вспоминает священник Александр Гумеров
В школу я пошел в 1986 году, никакой православной гимназии в то время, конечно, не было. Но в начале девяностых открылся Владимирский храм, появились старшие классы гимназии, и я туда перевелся.
Что такое Владимирская гимназия в 93 году? Это маленькие классы, по 5-7 учеников, почти все друг друга знают, как прихожане одного храма. Мальчики и девочки обращаются друг ко другу на "Вы" (это потом все прошло, но в течение, по крайней мере, года держалось — кстати сказать, учился я тогда в одном классе со своей будущей супругой Аней), молодые преподаватели, обращающиеся к ученикам подчеркнуто вежливо и тоже на "Вы". На переменах (нередко, ой, нередко — на уроках) обсуждали всякие вопросы о нетварных энергиях и происхождении души человека и так далее. Разговоры такие были просто интересны, а что касается манеры поведения, то это было начало, как следует вести себя в настоящей Православной гимназии никто толком не представлял, и поэтому в таких отношениях было, может быть некоторое позерство. Но это очень нравилось, а что по-настоящему нравится, то и воспринимается, как естественное.
Обстановка стояла самая неофициальная, такая домашняя, чреватая определенной несобранностью, граничащей порой с разболтанностью, но сердечность отношений как-то все это покрывала. Спустя пару лет домашность атмосферы стала естественно расточаться, школа начала взрослеть, расти. То, что вначале воспринималось как легкость и непосредственность, в нормальной школьной обстановке стало просто распущенностью. Но при этом, дружили мы в классе все по настоящему. Не знаю, есть ли такое сейчас в нашей школе, тогда у нас в классе были частые общие пикники, прогулки и другие мероприятия. Как-то было это и естественно, и это было нам очень нужно.
Продолжает воспоминания Сидоренко С.А.
В школу стали приходить родители и дети, порой не осознающие до конца, чего они хотят от обучения в православной школе. Случались трагикомические ситуации. Это вынудило ввести при поступлении отбор учащихся. Постепенно складывался особый стиль, принципы внутренней жизни школы, налаживалась работа педагогического коллектива. И если вначале главным при приеме на работу учителя была его воцерковленность, то позднее стали уделять более серьезное внимание профессиональной подготовке.
После начальной школы я перешла в среднюю (старшую), тогда уже переехавшую на территорию Ивановского монастыря. В каком виде были переданы помещения для школьных занятий, страшно вспомнить. Но это не смущало и не огорчало. Ведь школа жила, получила лицензию на образовательную деятельность, количество желающих учиться в ней возрастало.
Меня, как и всех преподавателей-предметников, с самого начала беспокоила мысль об особенности преподавания моего предмета именно в православной школе. Ведь при изучении языка содержание учебного материала имеет очень большое значение. Не хотелось тупо следовать светским учебникам, в которых нет ни слова о том, что является главным в жизни наших учеников. Они должны уметь, хотя бы элементарно, рассказать о своей вере, христианских традициях.
К счастью, эти соображения были поддержаны и коллегами, и администрацией школы. И за последующие годы кое-что в этом направлении было сделано. И если перед поступлением на работу в Свято-Владимирскую школу я уже подумывала о том, не стоит ли переквалифицироваться, не ожидая, что в православной среде кому-то нужен иностранный язык, то теперь с благодарностью могу сказать, что за время работы в школе с избытком осуществились все мои профессиональные желания.
Более насыщенной, более творческой и многосторонней профессиональной деятельности у меня не было никогда. А если принять во внимание, кто трудился рядом, какое духовное руководство мы получали, какой бесценный опыт приобретали, в каком благородном деле удалось поучаствовать… Если вспомнить особую атмосферу будней и праздников, общения с людьми, посвятившими жизнь сохранению лучшего, что дала наша культура, — то останется только повторить слова моего бывшего коллеги: "Мне кажется, Светлана Андреевна, что придет время, и мы все будем вспоминать о своей работе в Свято-Владимирской школе, как о самом счастливом периоде нашей жизни".
